Издавна психологи стремятся определить по детским рисункам человеческих фигур внутреннее состояние или наклонности самих «художников». Правда, было бы преувеличением сказать, что удалось создать какие-то конкретные методики «чтения» рисунков. По большей части дело ограничивалось отдельными наблюдениями и – в лучшем случае – их суммированием (См., напр.: Koppitz E. M. Psychological evaluation of human figure drawings by middle school pupils. New York: Grune and Stratton, 1984). Тем не менее, за последние полвека проведено немало исследований, в том числе экспериментальных, результаты которых проливают определенный свет на содержание изображенного и позволяют – в известных пределах – толковать его как проекцию внутреннего мира ребенка.
* * *
Положение. По тому, как располагаются и изображаются отдельные элементы человеческой фигуры, можно установить многое из того, что ребенок имел в виду или чем он подсознательно руководствовался при рисовании. Скажем, если человеческие фигуры примыкают к нижнему краю листа, он ощущает себя неполноценным, сомневается в себе или же нуждается в поддержке. Если же эти фигуры находятся в верхней половине листа, можно говорить об оптимистическом настрое и богатом воображении ребенка. А их наклон на 15 градусов и более свидетельствует о внутренней неуравновешенности рисующего и отсутствии у него прочной опоры под ногами (Di Leo J. H. Children’s drawings as diagnostic aids. New York: Brunner – Mazel, 1973). Помещая себя на рисунке рядом с другим человеком, автор тем самым показывает свою близость (или желание быть ближе) к нему либо выражает потребность в его покровительстве (Burns R. C., Kaufman S. H. Actions, styles and symbols in kinetic family drawings: An interpretation manual. New York: Bruner – Mazel, 1972). А по тому, как ребенок изображает себя в кругу своей семьи, можно определить степень его «притяжения» к отдельным ее членам (Hulse W. The emotionally disturbed child draws his family // Quarterly Journal of Child Behavior. 1951. Vol. 3. P. 152-174.). При этом мальчики чаще (по сравнению с девочками) ставят себя в центр рисунка. К тому же они нередко не находят там места для матери (Carmichael K. D. Play therapy: An introduction. Upper Saddle River (NJ): Pearson, 2006).
Линии. Плотные, жирные линии более характерны для агрессивных, сильных, энергичных детей, тогда как легкие, тонкие штрихи связываются обычно с робостью, заторможенностью, неуверенностью и вялостью (Klepsch M., Logie L. Children draw and tell: An introduction to the projective uses of children’s human figure drawings. New York: Brunner – Mazel, 1982; Di Leo J. H. Interpreting children’s drawings. New York: Brunner – Mazel, 1983). У мальчиков жирные штрихи, естественно, встречаются чаще, чем у девочек. А чрезмерные «подчистки» обычно связываются с тревожностью (Klepsch, Logie, 1982).
Не менее, если не более, важны затенения (Koppitz E. M. Psychological evaluation of children’s human figure drawings. New York: Grune and Stratton, 1968; Klepsch, Logie, 1982; Di Leo, 1983). До 8 лет для девочек и 9 – для мальчиков оно является обычным делом и не имеет особого диагностического смысла. Однако затем его роль слегка видоизменяется, и к нему прибегают как средству акцентировки. Посредством затенения выражается озабоченность той частью тела, которое оно затрагивает: чем больше затенение, тем сильнее озабоченность (Koppitz, 1968). То же самое относится и к частям тела, которые на рисунке оказываются прозрачными.
Величина. Дети обычно преувеличивают или, наоборот, преуменьшают части тела, которые занимают или беспокоят их. Кроме того, эти части предстают в излишних подробностях или выражаются более плотными, жирными штрихами, когда ребенок подчеркивает их значение, либо, если те не представляют для него особого интереса, не сопровождаются деталями или передаются более бледными линиями. Те, у кого люди получаются маленькими (ростом не более 7 – 8 см), как правило, робки, застенчивы, не уверены в себе и зачастую замкнуты, тогда как изображающие «гигантов» (чуть ли не на всю величину листа) склонны к агрессии и плохо управляют собой (Koppitz, 1968; Di Leo, 1983). При этом, если фигура какого-то человека оказывается соразмерно более крупной на фоне остальных, это подчеркивает его важность для автора в каком-то отношении или же намекает на склонность персонажа к агрессии (Di Leo, 1973). Наконец, в семьях с низкими доходами старший ребенок нередко занимает на рисунке более важное положение, нежели остальные братья и сестры (Carmichael, 2006).
Голова. Давно замечено, что голова на рисунках маленьких детей (дошкольников) непропорционально велика. Однако уже к 7 – 8 годам она принимает нормальную величину, если сравнивать с остальным телом (Di Leo, 1983). Впоследствии диспропорции диспропорции возвращаются, но приобретают более осмысленный характер. Те, кто постарше, когда стремятся показать умную голову, способную достигать значительных результатов, придают ей больший размер (Klepsch, Logie, 1982). В то же время, если фигура человека слабо скоординирована, а ее элементы плохо «подогнаны» друг к другу (скажем, если голова располагается «отдельно» от тела), это говорит о сомнениях в дееспособности персонажа. А слишком маленькая голова выражает неуверенность в интеллектуальных способностях ее хозяина (Koppitz, 1968).
То, что рот может передавать радость или неудовольствие, как улыбка или нахмуренные брови, хорошо известно. Но, оказывается, посредством выпячивания его черт дети могут выражать проблемы с речью или эмоциональную зависимость (Klepsch, Logie, 1982). Точно так же с помощью зубов, особенно когда среди них преобладают клыки, дети изображают агрессию, а в некоторых случаях и физическое насилие (Peterson L. W., Hardin M. E. Children in distress: A guide for screening children’s art. New York: Norton, 1997). Наиболее робкие из «художников» обычно не рисуют зубов. Однако, если клыков немного, это может означать скорее склонность к лидерству, нежели к агрессивным действиям (Koppitz, 1968).
Существуют общепринятые толкования изображений носа, ушей и глаз. Например, акцентированное внимание к носу может свидетельствовать о проблемах с дыханием. Чрезмерный интерес к ушам означает трудности со слухом либо озабоченность тем, что другие говорят об авторе рисунка. Если глаза изображаются без зрачков, это намекает не только на зрительные недостатки. Не исключено, что у ребенка негладко общение с людьми, а его социализация наталкивается на серьезные препятствия.
Если же дети вместо глаз рисуют какие-то «значки» вроде «x», это наталкивает на мысль о возможном физическом насилии. В то же время, подчеркнуто большие глаза намекают на подозрительность (Peterson, Hardin, 1997). А девочки-подростки нередко проделывают с изображением глаз какие-то косметические ухищрения, чтобы придать им большую выразительность (Di Leo, 1983).
Туловище. Иногда на рисунках детей 6 – 7 лет можно увидеть пупок изображенного там человека. По мнению ди Лео, тем самым акцентируется зависимость, несамостоятельность персонажа. Однако после 7 лет значение «сигнала» несколько модифицируется. Он уже намекает на то, что тот слишком зависит от других, то есть не проявляет должной самостоятельности (Di Leo, 1983). Иначе говоря, речь идет не столько об объективном состоянии, сколько о слабоволии.
Если на рисунке тело повернуто набок, это показатель уклончивости, неискренности. Видимые половые органы персонажа могут быть признаком агрессивности или тревоги по поводу тела (Klepsch, Logie, 1982). А когда они они изображаются отчетливо, высока вероятность того, что совершались попытки полового растления. Такого рода рисунки рисунки более свойственны маленьким детям. Что же касается тех, кто постарше, то они, наоборот, стараются скрыть половые органы, как бы утаивая факт сексуального принуждения (Peterson, Hardin, 1997). Кроме того, рисунки, ассоциируемые с насилием, могут содержать, наряду с другими элементами, туловище с кровью, струящейся по ногам, смещенные или отсутствующие части тела либо фигуры с широко открытым ртом (Homeyer, L. E. (2001). Identifying sexually abused children in play therapy // G. L. Landreth (ed.), Innovations in play therapy: Issues, process, and special populations. New York: Brunner – Routledge, 2001. P. 131–154).
Руки. Некоторым кажется, что длинные крупные руки символизируют желание автора рисунка приобрести силу и контроль над людьми, тогда как короткие свидетельствуют о боязни власти или намекают на то, что ребенок чувствует себя слабым и никчемным (Klepsch, Logie, 1982). Однако не все с этим согласны. По мнению других, длинные руки является признаком того, что ребенок тянется к людям. Что же касается коротких, они говорят о том, что ребенок послушен или замкнут и одинок. Кроме того, если руки прижаты к туловищу, стало быть, ребенок жестко контролирует себя изнутри, но, в то же время, ему трудно «достучаться» до людей. Неудивительно. что межличностные отношения у него складываются неважно (Koppitz, 1968). Что же касается больших ладоней, то они нередко рассматриваются как признак агрессивности. Ведь дети, проявляющие агрессию, зачастую рисуют пальцы с заостренными концами, которые выглядят скорее как когти (Koppitz, 1968; Di Leo, 1973).
Ноги. По мнению Коппитц, если ребенок рисует ноги вместе, это говорит об его внутренней скованности, стремлении контролировать свои сексуальные порывы или оградить себя от приставания. Она утверждает, что некоторые из девочек, принимавших участие в ее исследованиях и ранее подвергавшихся сексуальному насилию со стороны взрослых мужчин, изображали людей с плотно прижатыми друг к другу ногами (Koppitz, 1968). С этим соглашаются Томас и Силк, которые видят в таких рисунках сильный эмоциональный подтекст (Thomas G. V., Silk A. M. J. An introduction to the psychology of children’s drawings. New York: New York University Press, 1990). Если ступня у человека на рисунке слишком велика или тщательно очерчена, это значит, что ребенок ищет защиту или твердую почву под ногами. А чересчур маленькие ноги являются признаком неуверенности или чувства беспомощности (Klepsch, Logie, 1982).
Упущения. Для правильного истолкования рисунков упущения не менее важны, чем то, что там присутствует (Furth G. The secret world of drawings: A Jungian approach to healing through art. Toronto: Inner City Books, 2002). Если нет каких-то частей тела, или же они сильно уступают по величине тому, что должно быть, это намекает на их неполноценность или тревогу за них. Отсутствие рта у человеческой фигуры нередко указывает на затруднения в отношениях с другими людьми (Klepsch, Logie, 1982). Оно может служить также признаком озабоченности, неуверенности, страха, замкнутости и даже пассивного сопротивления (Koppitz, 1968). Когда на лице не видно носа, речь может идти о бессилии, робости или замкнутости (Koppitz, 1968; Di Leo, 1983). Что касается глаз, то они крайне редко оставляются без внимания детьми. Если же такое случается, то авторы рисунков часто оказываются «тихушниками», социальными изолятами, которые отмахиваются от своих проблем и ищут возмещения в мире фантазий. Возможно, у них нет даже никакого социального интереса, выражающегося в потребности заботиться о других и проявлять к ним участие (Koppitz, 1968).
Почти все дети (свыше 90 процентов) к 10 годам «приделывают» к человеческой фигуре руки. Вот почему их отсутствие в рисунках детей 10 лет и старше имеет большее значение, чем в творчестве, скажем, 5 – 6-летних, у которых тела частенько остаются «безрукими» (Di Leo, 1983; Silk, Thomas, 1990). Для более «зрелых» детей это может означать ограниченность возможностей или ощущение собственной никчемности (Klepsch, Logie, 1982). Говоря более обобщенно, фигуры без рук свидетельствуют о чувстве незащищенности и трудностях в семье, школе и отношениях с людьми. Что же касается «недостающих» ног, то они выражают скорее неподвижность или нехватку поддержки (Klepsch, Logie, 1982), а иногда и тревожность (Koppitz, 1968). Когда нет ступней, можно говорить о слабой защищенности или беспомощности (Koppitz, 1968; Di Leo, 1973; Klepsch, Logie, 1982).
* * *
Как легко понять из приведенного материала, пока еще нет не только действенного инструментария диагностики психики ребенка по его рисункам, но даже систематического, внутренне цельного представления уже добытых результатов, на основе которого можно составить общую картину механизмов проецирования внутренних переживаний на изображения людей. Тем не менее, накоплен значительный объем данных, способный послужить богатой пищей для размышлений. С одной стороны, он уже сегодня позволяет формулировать на основе рисунков некоторые выводы об их авторах, а с другой – является хорошей базой для дальнейших поисков, направленных на уточнение, расширение и углубление понимания этих механизмов.