Честность является важнейшей практической категорией. Без нее нет доверия, а значит, весьма осложнено сотрудничество. Мало того, она выступает и в качестве самостоятельной ценности. Любой «моральный кодекс» включает ее в себя как составную часть. Вот почему так важно знать, честен ли человек, и можно ли на него положиться.
Однако как «измерить» столь интимное качество, коренящееся в глубине души? Как и в других случаях, связанных с выявлением черт характера, последнее дело – напрямую спрашивать об этом. Людям свойственно представлять себя лучше, чем они есть в действительности. Тем более, когда речь идет о детях. Поэтому вряд ли их ответ будет адекватным – даже если они искренне убеждены в правдивости своих слов.
Какой же отсюда выход?
Можно предложить испытуемым косвенные тесты, когда они не знают, что их проверяют, и тем более не догадываются об истинной цели проводимой работы. Конечно, это гораздо труднее сделать и в большинстве случаев не приносит однозначных и высокоточных результатов. Но, когда более подходящей альтернативы нет, выбирать особо не приходится.
Такого рода батарею тестов, специально предназначенную для детей (школьного возраста) разработали 90 лет назад Хартшорн и Мей (Hartshorne H., May M. A. Studies in deceit. N. Y.: Macmillan, 1928). Они придумали ряд модельных ситуаций, в которых особенно выпукло могла проявиться нечестность испытуемых, а именно их внутренняя готовность обмануть, солгать или даже украсть. Попадая в условия, позволяющие безнаказанно «уклониться» от честного поведения и даже в каком-то смысле подталкивающие к этому, ребенок или подросток выказывает свои наклонности, не очень опасаясь быть пойманным за руку и, в то же время, не теряя внутренней мотивации – например, не желая выглядеть хуже других.
Ситуация 1. Испытуемым предлагается тест на определенную тему, например, знание слов. Листы с выполненными заданиями собираются, и подводятся итоги. Однако на листах не оставляется пометок, свидетельствующих о том, что кто-то их просматривал. На следующий день они снова раздаются испытуемым, которым предлагается самостоятельно подсчитать свои баллы, пока экспериментатор вслух зачитывает правильные ответы, и результат вписать в соответствующее место. Сумма превышения этого результата над «истинным» выражает меру обмана.
Ситуация 2. Дается простой (например, арифметический) тест на скорость и ровно через три минуты звучит команда прекратить его выполнение. Однако в течение некоторого времени листки остаются лежать у испытуемых, пока экспериментатор занимается якобы чем-то другим. Позже им предлагается еще один тест, после чего все листочки у них сразу же отбираются. Если результат первого теста существенно превосходит результат второго, значит, испытуемый сделал добавление к нему после остановки (пока листок был у него).
Ситуация 3. Перед испытуемым лежит большой картонный круг, по периметру которого (несимметрично) располагаются пять средних кругов. Испытуемого просят зажмурить глаза и положить по маленькому кружочку в каждый из средних кругов в четкой последовательности (например, подряд по часовой стрелке). Предварительно то же самое упражнение проделывается с в контролируемых условиях (например, плотно завязав глаза, чтобы исключить возможность подглядывания), и устанавливается «норма» для каждого из испытуемых Если результат теста оказывается неестественно хорошим (существенно превышает индивидуальную «норму»), это свидетельствует о том, что ребенок подглядывал, то есть намеренно обманывал экспериментатора.
Ситуация 4. Под видом занятия по физкультуре испытуемым вручаются динамометры, которые по сжатию определяют силу руки. Каждому даются три попытки, и экспериментатор фиксирует (незаметно для школьника) результат наилучшей из них. Затем ему предоставляется дополнительная попытка – «на оценку» (для занесения в протокол). Пока он упражняется, экспериментатор демонстративно делает что-то другое и не смотрит в его сторону. Испытуемый выполняет сжатие и самостоятельно заносит результат в специальный бланк. Поскольку по мере повторения упражнения накапливается усталость, улучшение результата в последней попытке маловероятно. И если он «рекордный», то есть существенно превышает показанные ранее, значит, желаемое выдается за действительное.
Ситуация 5. Испытуемому задается ряд вопросов, каждый из которых касается стандартов поведения – приветствуемых всеми, но крайне редко наблюдаемых на практике. Они могут звучать, например, так: «Всегда ли ты послушно и охотно делаешь то, что говорят тебе родители?» или «Всегда ли ты улыбаешься, когда дела идут не так, как тебе бы хотелось?» Понятно, что ни один человек не в состоянии соответствовать всем или даже большинству из этих стандартов. И, если испытуемый слишком часто отвечает на такие вопросы утвердительно, значит, он пытается пустить пыль в глаза.
Ситуация 6. Придумывается игра с использованием определенного количества монет. Они лежат в коробочке, и еще каждому из испытуемых раздают по коробочке, где хранится их выигрыш по ходу игры. По окончании ее предлагается сложить монеты в «общую» коробочку и закрыть ее. Потом забираются обратно «личные» коробочки. Так как они помечены (незаметно для игроков), нетрудно определить, кто какой из них пользовался. Проверив, в каких коробочках «застряли» недостающие монеты, можно выяснить, кто из испытуемых пытался их присвоить.
Тут приводятся лишь несколько ситуаций, позволяющих раскрыться чертам характера, связанным с честностью. Однако их ряд можно продолжить самостоятельно, если конечно, есть понимание человеческой личности и механизмов ее проявления, а также определенная доля фантазии. Кроме того, хотя они предназначались для проверки детской честности, в принципе нетрудно модифицировать их так, чтобы охватить ими и взрослых. Например, вопрос «Всегда ли ты послушно и охотно делаешь то, что говорят тебе родители?» из ситуации 5 можно переформулировать так: «Выполняете ли Вы распоряжения начальства с готовностью и старательно?» Или же усложнить игру, заменив при этом монеты крупными купюрами. Наконец, честность не является единственным предметом такого рода тестов. Их можно распространить на другие личностные качества, скажем, преданность или конфликтность. Словом, поведенческие тесты являются не специализированным инструментарием, а скорее инструментальным подходом (обшей методикой), который можно приспособить к самым разнообразным диагностическим задачам. При этом их стержневым элементом остается предоставление испытуемым возможности проявлять свою личность («вывернуть ее наизнанку») в квазиестественных ситуациях.
При разыгрывании этих ситуаций надо, чтобы испытуемые не чувствовали себя скованно и не подозревали, что они под наблюдением. И – что еще важней – у них не должно возникать и мысли о том, что то, чем им приходится заниматься, – лишь прикрытие для чего-то другого, что по-настоящему интересует экспериментатора. В противном случае, даже если он не столкнется с отказом подопечных от участия в опыте, результат будет искусственным, так как они будут не столько выказывать естественные склонности, сколько действовать, «как положено», в соответствии с одобряемыми стандартами поведения.
Разумеется, такой подход имеет и существенные недостатки.
Прежде всего, это не очень высокая надежность получаемых результатов – в среднем порядка 0,5. Поэтому можно сказать, что поведенческие тесты дают только грубо-приблизительное представление об изучаемом качестве. Но, если оценивать его не по одному, отдельно взятому тесту, а сразу по нескольким – того же характера, – выводы будут звучать более весомо, если, конечно, итоги их будут выглядеть «кучно», а не «вразнобой».
Сложнее обстоит дело с валидностью. Тут не обойтись без использования внешних критериев. Например, можно сравнивать результаты с оценками «посторонних» (независимых экспертов). Правда, опыт показывает, что коэффициент корреляции относительно невысок (в среднем около 0,35). Однако причина этого может заключаться в дефектах не только самих тестов, но и тех эталонов, с которыми производится сравнение.
Как бы то ни было, поведенческие тесты представляют собой относительно несложное и, в то же время, достаточно информативное орудие изучения человеческой личности. А во многих случаях они оказываются и практически единственным доступным способом ее экспресс-диагностики. Не говоря уже о том, что нечто подобное им при желании можно устраивать и в житейских условиях, когда на серьезную проверку нет времени, но необходимо получить хоть какое-то понятие о личности человека, с которым приходится иметь дело.